Серый фон зальется ярко-красным,
Мой, в рутине тонущий сосуд,
Заполнит взрывом сингулярность мыслей,

Раны скроет эфемерный пластырь,
Мыслей плод проявит всю красу,
Торжественно в сердца направив выстрел.

Чувства, что в груди умело прятал,
Мысли, что взрастили в горле ком,
Вклеймятся в лист в чернильной оболочке.

Жаль, но вслух не выразить их внятно,
Я-поэт с навек зашитым ртом
И с грудью, что чернилом кровоточит.

Нет друзей, лишь есть семья,
Редок мой контакт вербальный...
Я из общества изъят.

В жизни после детской травмы
Никому не доверял.
Не был рад, как мне не рады.

И навек теперь земля
Для меня гнилая пропасть
Из которой мне нельзя

Выбраться легко и просто.
Но нашёл я свой мотив,
И ещё не стало поздно

В виде письменных картин
Вам рассказывать о жизни,
И о том, как я прогнил.

Мне из разных видов миссий
Интересней быть творцом
И средь лжи копать до истин.

Беспощадные секунды,
Кровожадные минуты,
Смертоносный циферблат,

Обрела я дар бесценный,
Став ворочать ваши стрелки
Против времени назад.

Даже этот дар имея,
Всех спасти я не успею,
Время никого не ждет.

У него контракт с безликой,
С той, что забирает мигом,
С той, что души наши жнет.

Пусть однажды стрелки-твари
На меня ее натравят,
Не страшна она мне вовсе

С даром безграничной мощи,
Что визит ее отсрочит,
От меня назад отбросив.

Прошу, прости меня за всё,
Жизнь ведь слишком скоротечна,
Чтоб злиться друг на друга вечность,
В конце которой мы уснём.

Мне очень грустно без тебя,
И жаль, что не было иначе,
Ведь для меня ты много значишь
И я скучал, тебя любя.

Прости меня, я был так глуп!
Прошу, забудь про ссоры в гневе,
Позволь обнять тебя сильнее
И вспомнить привкус твоих губ.

Хладной, снежной тропой
Я иду сквозь метель
Между гор, вдоль замёрзших земель.

Изнурённый судьбой
И паденьями ниц,
Я добрался до новых границ.

Словно йотун льдяной,
Ветер дует за мной,
И наверное нам по пути.

Смотрят вверх пики гор,
И застыл там их взор,
Ну, а я продолжаю идти.

Первый путь:

Ровна тропа, шаги мои беззвучны.
Тут есть лишь я, и больше никого.
Здесь серый фон, я вдоволь им измучен,
Понятие "сейчас" становится "потом".

Есть где-то за пределом мир огромный,
Но мне удобней чувствовать границы
И быть забвенным жителем Содома.

Путь второй:

Извилиста тропа, местами проще,
А на пути сплошная темнота,
Но явит путеводная звезда
Свой свет, и я пойду за ней туда,
Где на пути есть множество прохожих

На той тропе, отчасти освящённой,
Есть мерзкие и милые мне лица
Бездарностей, глупцов и изощренных.

Третий путь:

Конец всех троп, обрыв, а в нём темно,
От радостей и бед освобожденье.
Вот здесь и отрешусь я от всего,
А время даст мне полное забвенье.

Теперь настал и мой черёд уйти,
Внизу обрыв, а в нём закат.
Конец пути.

Что время не является лекарством,
В нашем мире много есть суждений,
С этим я согласен, но уверен,
Что каждый ранен вовсе не напрасно.

Препятствия находят нас из тени,
Хоть они и беды нам приносят,
Шаг за шагом делай и не бойся
Идти своей тропой тенёт и терний.

И пусть ты ранен был, был жертвой смеха,
Время сил придаст. Не будь циничен,
Друг мой, время вовсе не целитель,
Пойми, оно кузнец твоих доспехов.

И станешь ты однажды пред судьбою
В той броне, что строилась годами,
Дашь ей знать, что больше не подавлен,
Что ты не пал под натиском суровым.

Есть некто бездарный, кто узы прядет,
Кто мною всегда был презрен-
Создатель манящих и мерзких тенет,
Чьих пленников вид мою душу гнетет
И дразнит мой рвотный рефлекс,

Они как гадюки, что ядом плюют,
Которым связал ты хвосты,
Покоя тем самым другим не дают,
В отраве своей же находят уют,
При этом не чувствуя стыд.

Отвратны прядильщик старанья твои,
Бросает от мерзости дрожь.
Уйди! Мы с тобою навеки враги
И неоскверненные узы мои
Своими руками не трожь

Из нашей планеты известных красот
Есть нечто, что скрыто в соленности вод,
Где виден безудержный рыб хоровод
Разных цветов.

Над миром тем слишком уж шумно порой,
Там волны шумят, создавая прибой,
Сражая друг друга своей высотой,
Падая вновь.

Гуляет по водам тем солнечный блик,
Собою на них рассекая круги,
За ним устремляются солнца лучи,
Волны разя.

КрасИвее море в обьятьях ночи,
Когда в покров звезд все себя облачит,
Красуясь вовсю одеяньем чужим,
Небо дразня.

Ты счастлив, наверное, в водах своих,
Где ярче цвета, чем на сотнях палитр.
И кажется, будто сей красочный мир-
Зренья обман .

Ты тот, кто знаком с глубины тишиной,
Где манят кораллы своей красотой.
Хотел бы я жить, как и ты, под водой,
Левиафан.

Земли лиственным покровом
Красоваться перестали
Разодевшись в чистый новый,
Что намного ярче старых
И в последнем писке моды.

Я всё в кресле с чашкой кофе,
Из окна смотрю на небо,
На деревья и на поле,
Что покрыты белым снегом.
Я расслаблен и спокоен.

Слышен треск от дров в камине,
Рядом с ним заснула кошка
Прямо под моей картиной,
Я же все смотрю в окошко.
Мчатся хлопья в снежном вихре.

Что же так мой взгляд пленило?
Что глазами завладело?
Кажется, что так красиво
Мчатся хлопья оголтело,
Быстро и нетерпеливо

Ночью стало холоднее,
Стал сильнее мчаться ветер,
А снежинки красивее
В серебристом лунном свете!
Взгляд остался в том же плене...

Лежу один, во тьме лесной,
Тишина - покоя вестник,
Полумесяц - собеседник,
Кометы плавают блесной.

И в этой сказочной ночи
Сумасшедшие, лихие
КрУжат над огня стихией
Оголтело светлячки.

Лежу я, чувствуя восторг,
И бросаю взор свой смело,
То на красоту звезд с неба,
То на танцы над костром.

Про светлячков подумал я:
Может быть они все звезды, С неба павшие как слезы,
Пришедшие во власть огня?

Они, позиции приняв,
Созвездиями стали будто,
Да неужели это чудо
Не сновидение а явь?!

Как против темноты восстав,
Светлячки лес освещают
И я с улыбкой засыпаю,
Смотря на танцы у костра.

Те, кто был в объятьях смерти,
Лицезревшие смерть братьев,
Вы отныне войны плети.
Покоритесь мне! Восстаньте!

Я начну своё правленье
Необрётшими покоя.
Не найдёт никто спасенье,
Смерть настигнет всё живое,

Азерот падёт. Отныне
Всем героям нет оваций.
Пусть боятся все живые,
Ну а мёртвые склонятся.